|
|
Дата: 04 Дек 2007 23:42:23 · Поправил: ua6lfj (04 Дек 2007 23:45:49)
#
Сначала было "Inoue Seisakusyo"
(Цитата из ветки "Как расшифровывается ICOM", из главного раздела. Реальная история с реальными лицами.)
Ханаока-сан, бывш. управляющий гонконговским филиалом Yaesu Musen Co., как-то, во время из рейдов по ресторанам тогда еще британского Гонконга и совместного распития изрядного количества сакэ, мне сказал по секрету, что уважаемая фирма ICOM начинала свой славный путь, торгуя сахалинским крабом на рыбном базаре в Kyodo. Возможно, конечно, это и слух, распускаемый конкурирующей конторой, но, как говорится, за что купил, за то и продаю. Я б не перетаскивал эту заметку из другой ветки, но не далее как пару недель назад фирма YAESU MUSEN Co. прекратила самостоятельное существование и вошла в состав компании Моторола, что лишний раз и напомнило мне о славных днях, канувших, как все самое яркое в этой жизни, в предыдущем тысячелетии...
Ханаока был наш чуловэк. Сам таскал коробки с трансиверами, строил из них башню посреди офиса и неистово колотил по клавишам калькулятора, всюду всовывал пачки каталогов и выводил на принтере огромные, в салатную полоску, листы Мастер Продакшн. Сам беспрестанно отвечал в телефон неизменное "Муш-муш" и "Вуааии". Как фокусник доставал откуда только можно брелки с именем фирмы, часы и авторучки. Когда за окном во всю стену, весь вид которого составлял нависший над Гонконгским Заливом небоскребный утес островной части города, на здании с надписью "Prince of Wales" зажигалась кровавая надпись CANON, на траверсе, словно поезд по расписанию, появлялась старая кантонская барка с грязным парусом, напоминающим перепончатый воротник бронтозавра. Пошевелевивая ненужными рядами весел, пенила своей Ямахой белоснежный на свинцовой ряби бурун. И как сама Мать Поднебесная, квочкой проплывала на виду всего делового Города Хорошего Запаха, ритуально перечеркивая своим курсом рабочий день. Все. Полдень. Дальше работать нельзя.
В Гонконге за курение в лифте штраф 5000 долларов. За наркотики - смертная казнь, за любое количество. Потому роль наркотиков выполняет Еда. Культ Еды и ресторанов. И безудержного веселья. И зрелищ. На светофоре толпа, задрали головы, куда-то тычут пальцем, взрывы хохота. Где-то вверху в клубах дыма вертолет, горит небоскреб выше половины. Из окон прыгают. Отдельно и взявшись за руки. Прыгнут - внизу хохочут. Полицейский в черном обходит парковые часы, выписывает квитанции возле тех, которые уже не тикают..
Каждый наш поход отобедать начинался часa в два пополудни где-то в районе пересечения усыпанных бриллиантами витрин Адмиралти и Натан роуд и заканчивался уже следующим утром в заведениях, вход в которые неизменно находился с трущобной стороны Каулуна, где ни-будь колониальных пабах с фирменным пивом Тэтлейс, степень размалеванности и грязноты стен которых должна быть в строгом соответствии с обшарпанностью мебели и десятилетиями неубранной паутины. Это - марка. Пиво Тзиньдао здесь заказывать нельзя. Оскорбление.
Ханаока - маленький японец с изможденным лицом и грустными глазами. Четыре пачки сигарет в день, 5 дней в неделю в костюме с галстуком. Суббота - в casual (протертых джинсах) - день перед выходным - гонкогский неписаный порядок. Короткие по расстоянию перебежки из одного заведения в другое занимали, однако, некоторое время, так как оказывалось, что практически все попадавшееся на улицах женское и мужское народонаселение огромного города состоит с Ханаокой в тех или иных отношениях и всякий раз имеет сказать ему хоть пару слов. Человек добрый, гостеприимства необычайного и широкой души. Категорически отклонял все намерения разделить ресторанный счет, по-самурайски, следил за любыми попытками незаметно метнуть кредитку в официанта. Начинался каждый рейд, как правило, с изысканной японской кухни, потом была особо любимая мною китайская, и уже к вечеру Ханаока, заметно устав произносить любимое слово Кампай, обычно начинал намекать, что для того, чтоб понять душу самурая, нужно вместе спеть грустную самурайскую песню. Сопротивляться мольбе в черных глазах его было выше сил и приличия, глубоко за полночь участники рейда находили себя в каком ни-будь злачном корейском караоке-клубе, хором и соло поющих Катюшу и Love me tender, love me true.. в тесном окружении хохотливых красавиц, гладящих нам бедра и непрекрыто следящих за полнотой наших стаканов.
Один из таких вечеров запомнился на всю жизнь: Счет за бутылку виски с драконом на этикетке, горсть орешек и пяток спетых песен, судя по всему, помрачил сознание Ханаоки-сан. Жуткая смесь выпитых настоек гаолян и до кипятка подогретых рисовых, черных как смытая ацетоном политура, китайских вин вынесла на поверхность давние особенности непростых отношений между народами Японии, Кореи и Китая, всех разом оказавшихся в самом подходящем месте для их выяснения раз и навсегда. Какая-то фраза официата в одночасье лишила его лондонского шарма и хладнокровия, превратив его из скромного, тщательно подбирающего слова джентельмена с оксфордским периодом в жизни в летчика самулета-истребителя Зеро. Японские глаза его вдруг сделались круглыми и выпуклыми, а гневный шепот в пару секунд перешел последовательно в баритон, затем в тенор и задохнулся исступленным фальцетом, динамическому диапазону которых позавидовал бы сам Паваротти. Невероятной скорости речитатив перешел в отрывистые, с зубным лязгом команды ротного командира и в них часто слышалось единственно знакомое Банзай. Точное определение времени начала атаки - военное искусство. Конвульсивно хватаясь за то место, где у всех самураев должен быть острый мечь катана, и не находя его, он точным хватом снес с подноса свежую, только что поднесенную очередную бутылку и с брызгами опрокинул все ее содержимое в вазу со льдом, отчего та переполнилась и, пузырясь, напомнила картину гибели Титаника в окружении айсбергов. Официант с горохотом выронил поднос, превратив полированный пол в каток. Получив наконец оружие и размахивая пустой бутылкой Ханаока-Сан стал страшен. На губах появилась пена, челюсти свело параличом, речь оборвалась, с перекошенным судоргой лицом и какими-то странным клокотаньем он погнался за официантом. Раздался визг, поднялся страшный шум, завихряя сигарный дым, Ханаока с лицом Мефистофеля мелькал в толпе бьющихся рыцарей от столика к стойке и обратно с такой скоростью, что невозможно было даже навести фотоаппарат. Казалось, что беспрерывно падающие на рассыпанных орешках дамы со сбитыми прическами и господа с выбившимися из брюк сорочками заняты каким-то ритуальным танцем, цель которого - спасти каждого участника от вовлечения в конфликт, последствия которого необратимы. Стробоскоп откуда-то из-за нашей спины, как искусный режиссер, выхватывал из мрака застывшие на миг фигуры с задранными ногами и искаженными лицами и делал эту феерическую картину невероятно зрелищной. Чтоб выразить происходящее всем известным примером, луше всего вспомнить кульминацию посещения ресторана "Лакучая Ива" Семен Семенычем Горбунковым в "Бриллиановой Руке". В зале воцарилась атмосфера маниакального милитаризма. Казалось, что еще немного и начнется смешанно-коллективный чемпионат по каратэ, таквандо и ушу одновременно, из-за соседнего столика уже пытался встать в позу сумо грузный японец, но нетвердые ноги его возвращали обратно в кресло, усыпанное осколками стекла. Вмиг протрезвев от неожиданности нахождения себя в эпицентре такого вертепа, я попытался вывести своего славянского коллегу из-за столика, отчего тот булькнул микрофон в злосчастную вазу и порвал колготки одной из леди. На экране беззвучно пел Муслим Магомаев, элегантно двигаясь на фоне моря из красных тюльпанов...
Появился Кумар - несменный компаньон Ханаоки по бизнесу и походам. Ему Ханаока звонил незадолго до битвы, приглашая присоединиться. Его первые слова были: "Who is paying for??". Постепенно турнир стал затихать, все уже всех держали за оторванные рукава и пришло понимание происходящего: У Ханаоки в этом кабаке кончились все деньги на корпоративной кредитке фирмы Yaesu, которой он покрывал представительские расходы и нам наконец довелось через Кумара уговорить его позволить нам заплатить. Счет составил что-то около полутора тысяч, если перевести на доллары США. Дня три после этого случая никто не мог найти Ханаоку, в офисе не появлялся, телефон был выключен. Дозвонился до него уже только вернувшись в Дубай, разговариал он с тех пор так, как разговаривают люди, у которых что-то надломилось в душе.
К сожалению, Ханаоку уволили из YAESU вскоре после передачи Гоконконга Китаю. Вовсе не за растрату корпоративной кредитки, счета которой составляли около $ 8000 в неделю. Это бы ему простили. Причиной оказалось оскорбление, нанесенное Ханаокой фирме Yaesu и которое не прощается. Всплыл факт его тайной женитьбы на кореейке, о чем он даже не сообщил своей японской супруге.
LFJ
|
