|
|
| Разместил: |
BATONS  |
| Авторские права |
© Copyright Бирюк Александр Владимирович (strom@ua.fm) |
| Полезные ссылки |
1. источник
|
|
|
Среди многих специалистов-историков ходит довольно расхожее мнение, что японское главное командование, планировавшее войну на Тихом океане, разработало план нападения на США еще в первой половине 30-х годов. Другие специалисты, рангом не менее, саркастически заявляют, что подобной ереси им еще никогда не доводилось слышать. Подобно Гитлеру, японцы в декабре 1941 года начали войну сразу на два фронта, имея у себя в тылу еще одного опасного потенциального врага. Речь идет о "китайской кампании" и Америке с союзниками, а также СССР. Более бездарно спланированной войны трудно было придумать, но японцы умудрились растянуть это заведомо проигрышное предприятие почти на четыре года, воюя фактически против всего мира, чем этот самый мир и удивили. Удивление это, кстати, не проходит до сих пор.
Однако войны, как правило, затеиваются вовсе не генералами и не политиками. Для того, чтобы оценить перспективность любой войны, политикам и генералам как воздух нужны разведывательные данные, и не просто сведения, похищенные из вражеских сейфов особо пронырливыми шпионами, а широко развернутая картина предстоящего театра военных действий и тщательный анализ тенденций ее изменения в любой период времени и при любых условиях. Японская разведка вообще-то была не самой худшей в мире, но она, на первый взгляд, совершенно неправильно спрогнозировала предстоящую войну, а отдуваться в итоге пришлось всей нации. Сохранилось множество воспоминаний японских разведчиков и агентов японской разведки неяпонского происхождения, но ни в одном из этих воспоминаний мы не найдем и намека на более-менее правдоподобные причины, побудившие Страну Восходящего Солнца напасть на потенциально сильнейшего противника, причем в тот самый момент, когда обнаружилась вопиющая несостоятельность ближайших союзников Японии - Германии и Италии (разгром немецко-фашистских войск под Москвой и нескончаемая цепь поражений итальянцев в Северной Африке и на Средиземном море). Так что же представляла из себя японская разведка накануне Тихоокеанской войны?
Те данные, которые на протяжении многих десятилетий скармливали различные исследователи всеядным любителям популярной истории, выглядят правдоподобно сами по себе, но прояснить общую картину до конца они, видимо, не в состоянии. Но время, как говорится, раскрывает тайны, и хотя до полного раскрытия интересующих нас тайн сегодня еще далеко, кое-какие интересные материалы в печати начинают появляться. Впрочем, немало документов, "причастных к делу", никогда и не скрывались, просто никто из историков не обращал на них внимания, а газетчики и журналисты "желтой прессы", которых хлебом не корми, а подай какую-нибудь сенсацию, пусть даже весьма сомнительного свойства, в силу своей слабой компетентности в вопросах истории не в состоянии были применить эти документы подобающим образом. Со временем большая часть из них, даже будучи опубликована, затерялась в анналах истории и утратила даже гипотетическую возможность повлиять на раскрытие связанных с ними тайн. В случае с раскрытием настоящих причин и истинных результатов японского шпионажа в Пирл-Харборе можно говорить о том, что с самого начала "расследование" было намеренно направлено в соответствующую интересам неких могущественных сил сторону, иначе не было бы всех этих более чем полувековых споров о том, кому выгоднее была эта война - Японии или Америке? Насколько успешной была деятельность японских шпионов в Пирл-Харборе? И вообще - имела ли место хоть какая-то шпионская деятельность вокруг главной базы американского Тихоокеанского флота накануне нападения?
Используя эти, по большей части позабытые источники, мы сейчас и попытаемся хоть в какой-то степени осветить эти интересные вопросы с иной стороны.
1.
"ИМПОРТНЫЙ" ШПИОН.
Для того, чтобы получить более точное представление о потенциале, которым американцы располагали для защиты своих интересов на Тихом океане, японцам вовсе не нужно было прилагать каких-то титанических усилий - США заявляли на весь свет о том, что ни с кем воевать не собираются, а потому и не вооружаются. В этом были твердо убеждены абсолютно все граждане США от президента и до самого последнего американского нищего, и об этом прекрасно знали все союзники и недруги Америки, включая совсем распоясавшегося от предоставленной ему свободы действий в Европе Гитлера и мудрого Сталина, изобретавшего всяческие хитроумные комбинации, с помощью которых можно было бы натравить Японию на Америку с целью "занять" чем-то американцев на тот период, пока он сам будет разбираться с европейскими делами (*1). Задним числом японцы все же признали, что вынашивали планы агрессии против США еще чуть ли не со времен русско-японской войны, для чего наводнили США своими агентами, разведывавшими все американские секреты, какие только можно, но эти "признания" в устах "обделавшихся" агрессоров, пытавшихся после разгрома спасти свою самурайскую репутацию, стоят немного.
Как уже говорилось, США ни перед кем свои военные секреты особо не скрывали, так что японская агентура в по-настоящему свободной Америке находилась в гораздо лучшем положении, нежели какие-либо другие агентуры в каких-либо других странах. И тем не менее утверждается, что японцам позарез требовались агенты с неазиатской внешностью, потому что допуск на американские военные объекты и в секретные учреждения лицам японской национальности якобы был до крайности затруднен. В 1935 году японская разведка, предвидя скорый политический союз с гитлеровской Германией, обратилась за помощью к самому Гиммлеру, который из отношений с Японией рассчитывал извлечь свои выгоды. В положительном решении проблемы был также заинтересован Геббельс, который погасил последние сомнения своего коллеги и предложил сотрудничество. Вскоре подходящая кандидатура была подобрана - это был некий Карл Кун, доктор исторических наук и кадровый гестаповец, имевший к тому же достаточный опыт работы в разведке.
...Свою военную карьеру Карл Кун начинал еще при кайзере, и первую мировую встретил унтер-офицером на крейсере "Зуль". В 1915 году англичане потопили этот крейсер у берегов Норвегии, и так Кун попал в плен. Во время своего пребывания в плену будущий историк хорошо выучил английский язык, а после возвращения на родину в 1919 году присоединился к группе шовинистично настроенных офицеров, и постепенно стал убежденным сторонником нацизма.
Примерно в это время Кун, уволенный из вооруженных сил вследствие катастрофического сокращения военно-морского флота, почувствовал тягу к истории и поступил в Гейдельбергский университет. Там он и "подцепил вирус" превосходства германской расы над остальными народами, и вместе с научным опытом у него появилась тяга к участию в открытой борьбе нацизма против всего мира. После прихода Гитлера к власти в 1933 году Кун стал работать в гестапо и еще через некоторое время уже пользовался полным доверием ближайшего помощника Гитлера - шефа СС Генриха Гиммлера. Таким образом к моменту описываемых событий Кун был опытным специалистом и в военно-морских делах, и в разведке. Его глубокие нацистские убеждения, а также способности к восточным языкам и дали повод Гиммлеру "одолжить" Куна японской секретной службе.
...В феврале 1935 года началась подготовка к переезду. После улаживания вопросов с "материальным стимулированием" семья Куна выехала из Берлина в Бремен. Одновременно в немецких научных изданиях, широко распространявшихся как в Германии, так и за ее рубежами, появилась серия капитальных статей по вопросам истории, этнографии и национальных обычаев Японии, подписанных доктором Куном. Одновременно начала афишироваться и "плодотворная научная деятельность" Куна, что по задумке организаторов всей этой шумихи должно было способствовать истинной цели намечающейся "командировки" ученого-разведчика. И можно нисколько не сомневаться в том, что, несмотря на компетенцию Куна как ученого, вклад самого Куна во многие из этих статей ограничивался только лишь его подписью.
...Летом 1935 года Академия Наук в Токио прислала Куну официальное приглашение посетить Японию для дальнейшей научной работы. Перед этим Кун прошел специальные курсы по изучению самых разнообразных методов разведки, особое внимание обращалось на способы добывания информации по отдельным высокопоставленным лицам и особенностям возможностей их вербовки. Доктор Кун также досконально изучил систему американской военной разведки и контрразведки, их методы и способы борьбы с иностранными шпионами. Семья Куна также была подключена к разведывательной работе, включая малолетних детей. После тщательной подготовки Кун с женой, дочерью и сыном прибыл в Токио, откуда принялся "наводить мосты" на Гавайские острова, где в тот период проживало более 150 тысяч японцев, как граждан США, так и временно приехавших на заработки.
Около полугода семья Кунов жила в Японии, готовясь к "прыжку" на американскую территорию. Все это время японцы усиленно инструктировали Куна относительно целей японского шпионажа в США и прочих вещей, которые Куну необходимо было знать, выполняя ответственные задания в пользу Токио. Одновременно осуществлялось более глубокое прикрытие Куна, и наконец в 1936 году он с семьей сел на американский пароход и прибыл в Гонолулу, а в местной газете появилась информация, что доктор Кун посетил Гавайские острова с целью "продолжения изучения японской истории и этнографии".
В Гонолулу семья Куна сразу же арендовала небольшой, но достаточно удобный особняк, и в полном составе приступила к выполнению задания. Через некоторое время была арендована также парусная яхта, плавая на которой вдоль побережья Оаху, Кун начал изучать подходы к гаваням острова и проводил гидрологические исследования. Очень скоро в Японию потекла самая разнообразная информация относительно американского военно-морского и торгового флота, количества и оснащения армейских подразделений, размещенных на Гавайях, качества авиации, базирующейся на местных аэродромах. Вся информация передавалась главе японской секретной службы через вице-консула Японии в Гонолулу Отиро Окадо. Сигналом для внеочередной встречи с Куном было объявление в местной газете такого содержания: "Для желающих приобрести чайных саженцев в большом ассортименте готов служить садовод Хамино Токуда в Пирл-Харборе". Этот текст означал, что Кун должен встретиться с вице-консулом через 4 дня после публикации объявления в газете в заранее договоренном месте. Если же во внеочередной встрече нуждался сам Кун, то он отсылал в консульство листовку с текстом: "Для научной работы прошу помощи в приобретении книги японского историка такого-то". В этом случае на четвертый день происходила встреча в китайском ресторане "Чунг-Тинг", расположенном в нескольких километрах от Гонолулу на берегу одной из самых живописных гавайских бухт. На одной из таких встреч Кун получил указание переселиться в Пирл-Харбор, где располагалась главная база американского флота на Тихом океане. Произошло это в самом начале 1938 года, и обоснованием этого переезда в глазах американских властей была все та же "необходимость лучшего изучения японского языка".
Итак, семейство шпионов получило наконец доступ к самым главным американским секретам на Гавайях - теперь весь американский флот можно было изучать прямо из окна собственного дома. За исчерпывающую информацию Кун потребовал от японцев 40 тысяч долларов, из коих он авансом сразу же получил больше половины этой суммы, что позволило его семье обосноваться на новом месте с невиданным ранее комфортом. Рут Кун открыла косметический салон и вскоре стала кумиром молодежи Пирл-Харбора. Этот салон с удовольствием посещала не только местная аристократия, но и американские офицеры, в том числе высшее командование базы и многочисленные высокопоставленные гости из самой Америки. Учитывая патологическую болтливость беззаботных американцев, можно прекрасно понять, что салон мадам Кун быстро стал одним из самых главных источников особо ценной разведывательной информации - этот способ добывания сведений был с успехом применен шефом политической разведки Германии В. Шелленбергом, и потому Куну не приходилось тратить времени, изобретая велосипед.
Дети Кунов также участвовали в добыче секретных данных самым непосредственным образом. Дочь Куна - Фройдель - была очень красивой девушкой, и в американском морском клубе у нее конкуренток не было совсем. Она перезнакомилась со многими офицерами, от которых добыла очень много ценных сведений, которые невозможно было получить иным путём. Десятилетний Иоахим регулярно прогуливался в доках, в которые взрослым штатским проход был затруднен. Одетый в матросский костюмчик, он вызывал понятное доверие со стороны американских военных, и "дяденьки матросы" наперебой рассказывали любознательному мальчику про устройство своих кораблей, не делая исключения и из многих секретов, не подозревая даже о том, кто является истинным потребителем всех этих рассказов. Моряки, с сочувствием относясь к увлечению "будущего моряка", даже приглашали Иоахима на свои корабли, чтобы он поглядел на все своими, так сказать, глазами. Сам "доктор" Кун в гости не напрашивался, чтобы избежать ненужных подозрений, он выдавал себя за далекого от какой бы то ни было политики человеком, который занимается строго научными проблемами. Кун напоказ проповедовал взгляды старого прусского типа: прежде всего он уважал старую империю, а гитлеровский режим не признает ни в каком виде. Все новые и новые публикации на этнографическую и языковую тематику, бесперебойно появлявшиеся в научной прессе самых разных стран за подписью Куна, красноречиво подтверждали его идейную порядочность.
Таким образом за пять лет своей шпионской деятельности Кун передал японцам практически все секреты, касающиеся интересов, и что самое главное - возможностей США в Тихоокеанском регионе и на Дальнем Востоке, а также всех их возможных союзников. Благодаря своему "арендованному" шпиону, японцы прекрасно изучили Пирл-Харбор и его окрестности, а также все американские военные корабли, так, если бы они проектировались, строились и проходили службу в самой Японии. Именно Кун предоставил японцам исчерпывающую информацию о плачевном положении американской авиации и никудышнем танковом оснащении войск, а также о категорическом нежелании американцев воевать, прекрасно сочетающейся с неспособностью вооруженных сил США вести любые более-менее удовлетворительные боевые действия где бы то ни было. Короче, именно Кун и еще раз Кун уверил японцев в том, что Америка - это колосс на глиняных ногах.
Однако японцам все было мало - они продолжали бомбардировать своего шпиона все более и более сложными "заказами". В целях еще более глубокой конспирации такого ценного агента они порекомендовали Куну использовать так называемую световую сигнализацию - это давало немцу возможность с верхотуры своей виллы передавать куда надо наиболее важные и срочные донесения. Для этой операции в магазине была куплена мощная подзорная труба, но так как она была очень тяжела, то для нее нужно было приобрести еще и не менее тяжелую подставку. История утверждает, что эти "астрономические" приготовления не вызвали совсем никакого удивления у окружающих, что красноречиво свидетельствует о том, что американская контрразведка абсолютно не интересовалась проблемами возможного (а то и обязательного - смотря как на это поглядеть) присутствия на своей базе иноземных шпионов. 2 декабря 1941 года, за несколько дней до нападения японской авиации на Пирл-Харбор, Кун с помощью своей подзорной трубы совершил пробную сигнальную передачу. Эксперимент оказался удачным - японцы прекрасно приняли сигналы, и, таким образом, для завершения разведывательной операции по подготовке нападения на базу все практически было закончено. Сам Кун вместе с семьей планировал исчезнуть с Гавайев на специально присланной японцами подводной лодке сразу после начала удара авиации.
Итак, Карл Кун мог праздновать свой триумф: рано утром 7 декабря 1941 года, за несколько часов до нападения японцев, он передал с помощью подзорной трубы исчерпывающие данные о дислокации американского флота в гавани Пирл-Харбора, и эти данные позволили японцам произвести удар по базе с наибольшей возможной эффективностью. Однако удача от шпиона вдруг отвернулась - американская контрразведка, оказывается, накануне нападения тоже не дремала, агенты секретной службы зафиксировали странные световые сигналы с виллы Куна, расположенной на видном месте, и невзирая на царивший в Пирл-Харборе хаос, вызванный внезапным налетом, весьма оперативно арестовали его и всю его семью. Народная молва твердит о том, что американские спецслужбы "разрабатывали" Куна чуть ли не с момента появления его на Гавайях, и его арест явился лишь кульминацией проводимой более пяти лет операции. Этим соображением можно объяснить то, с какой оперативностью была доказана причастность всей семьи Куна к утечке секретной информации в Японию. При обыске в доме Кунов нашли не только подозрительную подзорную трубу с подставкой, но и все остальные приспособления для оперативной передачи зашифрованных сведений на расстояние, а также многочисленные копии шпионских донесений, всевозможные шифры и большие суммы американских и японских (!) денег. Под давлением неопровержимых улик Куну пришлось сознаться в шпионской деятельности, и после окончания следствия, 21 февраля 1942 года военный трибунал присудил Куна к расстрелу. Впрочем, через полгода этот приговор заменили на длительный срок каторжных работ, а его семью интернировали, то есть попросту заключили в концлагерь вместе с японцами. Так плачевно закончилась карьера самого главного японского шпиона в Пирл-Харборе Карла Отто Куна, доктора исторических наук, гестаповца и такого олуха, какого международная разведка еще не видала.
2.
ПОХОЖДЕНИЯ "ДУБЛЁРА".
Как мы прекрасно можем увидеть, все детали этой истории настолько скверно подогнаны друг к другу, что остается только удивляться тому, как она в таком виде просуществовала целых сорок лет, с тех самых пор, когда вышла из-под пера немецкого писателя-публициста Фридриха Шульца. С легкой руки нашего отечественного ученого-перебежчика Виктора Суворова по миру пошло гулять представление о германских шпионах как о самых бездарных шпионах в мире, и если поддержать его точку зрения, то провал Карла Куна выглядит вполне закономерно. В свете иных теорий американцы просто скармливали ничего не подозревающему простофиле Куну залежалую информацию, чтобы спровоцировать нерешительных японцев на принятие участия в игре на американских условиях - разгром Пирл-Харбора, мол, являлся для президента Рузвельта самым настоящим предлогом вступить во вторую мировую войну, потому что Гитлер был слишком сообразителен для того, чтобы предоставить американцам этот предлог. Таким образом получается, что Кун, несмотря на все свои предосторожности тактического характера, был выведен из игры в тот самый момент, когда перестал быть нужен американцам, и потому удивляться столь странному его провалу нечего.
Однако тогда стоит удивиться самим японцам, которые клюнули на такую явную "залипуху". Ведь у них имелся на Гавайях не один только Кун. К тому же Пирл-Харбор - это еще далеко не вся Америка, а в Америке у японцев просто не могло не иметься целой армии высококлассных шпионов. Но самое главное соображение (чтобы не совсем полагаться на информацию, предоставленную Куном) должно быть такое: в какой-то момент своей деятельности Кун просто-напросто мог быть перевербован американскими спецслужбами.
Короче, в качестве олухов в этой истории японцы выступают в гораздо большей степени, нежели бедняга Кун, услугами которого они пользовались более пяти лет, и которому в качестве вознаграждения было выплачено более 200 тысяч долларов - баснословная по тем временам сумма. Это и заставляет воспринимать всю историю как незатейливую фантазию лица, желающего занять воображение непривередливой публики бульварным чтением. Теми методами, которыми действовал Кун, не станет действовать ни один агент самой бездарной разведки в мире, а расхожее утверждение, что чаще всего разведчика поджидает провал в самом конце его шпионской карьеры - не более, чем литературный штамп. Любой разведчик обязательно должен быть хорошим разведчиком, иначе это уже не разведчик, а фраер. Только фраер может хранить у себя дома все улики против себя самого и совершать действия, которые можно квалифицировать не иначе, как глупости. Об американской контрразведке, в задачу которой помимо всего прочего входит и охрана мощной военно-морской базы, можно говорить что угодно, но только не оскорблять ее руководство обвинениями в преступной праздности накануне явно вырисовывающегося военного конфликта с довольно мощным противником. А японцы, представшие перед нами в этом рассказе воинствующими простаками, которых легко обвести вокруг пальца, вряд ли заслуживают презрительного отношения к их методам ведения стратегической разведки - эти методы были совершенно отличны от методов, описанных в истории Шульца, которая со временем стала чуть ли не официальной. Таким образом мы видим, что "канонизировать" недостатки всех трех сторон слишком преждевременно.
Как водится в исторической науке, у каждой научной истины есть и другие версии, не такие привлекательные, как "оригинал", но все же заслуживающие ближайшего рассмотрения в качестве альтернативных вариантов. У истории со шпионом-неудачником Куном есть продолжение, которое никогда не рассматривалось компетентными историками по причине кажущейся абсурдности заложенных в нем фактов. Кроме того, слишком широкая популяризация этих фактов не входила в интересы некоторых высокопоставленных лиц, а то и сил, представляемых ими. Речь идет о воспоминаниях самого Карла Куна, который после окончания войны был выпущен из тюрьмы и вернулся в Германию, где поступил на службу в западногерманскую разведку, возглавляемую бывшим гитлеровским генералом Геленом. Правда, этот неудавшийся шпион применялся всего лишь в качестве не особенно компетентного консультанта по Дальнему Востоку, и в конце концов покинул разведку насовсем. Для того чтобы прокормиться, Кун принялся строчить мемуары о своей шпионской деятельности, и в одной из своих книг договорился до того, будто бы это именно он втянул упиравшуюся Японию в войну против США своими донесениями о потрясающей слабости американского военно-морского флота на Тихом океане.
"...Тихоокеанский флот считался в самой Америке наиболее передовой вооруженной структурой, - писал Кун, - и коль явно он был так слаб, то появилась возможность оценить весь военно-экономический потенциал США. Благодаря моим многолетним наблюдениям, проведенным в Пирл-Харборе и информации, полученной из самых разнообразных источников, включая американских адмиралов, генералов, промышленников и политиков, я убедил японское высшее руководство в том, что удар по Гавайям очень быстро заставит американцев подписать все японские требования. Но японцы с самого начала взяли курс на половинчатую политику - обрушив на Гавайи всю свою мощь, они решили не захватывать их, как я предлагал, за что очень скоро начали платить горькую цену. Разгром у Мидуэя, потеря Гуадалканала и прочие поражения японской военной машины в первый год-полтора после начала войны - это закономерные последствия странной политики японцев, которые оказались завоевателями лишь на словах".
Были ли у Куна основания на такое заявление? Как знать, может и были, но он нам про них на страницах своих трудов ничего не рассказал. Зато кое-что рассказал про свою деятельность в Пирл-Харборе в предвоенный период другой японский шпион - Ясудзи Миура. Весьма неожиданно мир узнал, что этому японцу за девять месяцев пребывания на Гавайских островах удалось собрать информации гораздо больше, чем Куну за пять лет. И при этом он не заявлял, что именно ему принадлежит заслуга в развязывании Японией войны против американцев. Наоборот, он всячески подчеркивает, что неоднократно предупреждал свое руководство о том, что американцы намеренно провоцируют Японию на конфликт, и что за кажущейся слабостью американской военной машины стоит громадный экономический потенциал, способный в самые короткие сроки мобилизовать всю промышленность на нужды войны без ущерба для экономики страны.
"...С самого начала пребывания на Гавайях я понял, - откровенничал Миура, - что воевать с американцами - это тоже самое, что садиться играть в карты с опытнейшим шулером, у которого в рукаве спрятаны не только абсолютно все козыри для успешного завершения игры, но также и большая дубина, что б победа выглядела убедительней. Старые, многократно перестроенные линкоры времен первой мировой, офицерский состав, не нюхавший пороху, матросы, не желающие воевать - это была густая пыль в глаза, чтобы заставить поверить наших закусивших удила военных в неспособность американцев к организованному сопротивлению в случае серьезной угрозы. В конце концов этой вопиющей дезинформации не поверил даже Гитлер, готовивший резервы не к нападению на Америку, а к обороне от нее. Я всячески обращал внимание своего руководства на замысливавшуюся американцами беспрецедентную хитрость, но что мог изменить я, простой солдат, в задачу которого входило не давать советы адмиралам, а сообщать им то, что они хотели от меня услышать..."
Можно подумать, что умнейший Миура прозрел задним числом, только после войны, когда взялся за свои мемуары, но тут мы натыкаемся на свидетельства одного из ближайших помощников шефа ФБР Эдгара Гувера - Яна Баррена. После смерти своего шефа в 1972 году Баррен покинул ФБР и также принялся строчить мемуары. Ничего сенсационного, правда, в этих мемуарах не оказалось, но читая их более внимательно, можно все же причерпнуть для себя кое-что интересное. Например, Баррен вовсе не скрывает, что президент Рузвельт всеми силами старался ускорить вступление Америки во вторую мировую войну с помощью Японии. Это было более чем очевидно, но бывший высокопоставленный фэбээровец случайно или намеренно приводит более конкретные сведения.
"...За год до нападения на Пирл-Харбор японская резидентура в Центральной Америке активизировалась настолько, что это не могло не привлечь нашего внимания. У японцев в этом регионе всегда было достаточно своих агентов, но в декабре 1940 года в Панаму прибыл некий "немецкий ученый" Клаус Флигер, который навевал определенные сомнения по поводу своей "учёности". Перебрав по приказу шефа картотеку, я обнаружил, что за два года до этого Флигер посещал Штаты под именем Герхарда Иенсена, и был замечен в связях с американскими нацистами. Я резонно предположил, что Флигер - нацистский шпион, посланный в Панаму для создания агентурной сети в районе жизненно важного для нас Панамского канала, но Гувер был на сей счет иного мнения. Наблюдение за Флигером показало, что им интересуется также разведка ВМС, причем в слежке участвует отдел, занимавшийся ранее исключительно Японией. ФБР имело в Панаме свои интересы (*2), и потому Гувер не желал, чтобы "на его территории" вели охоту "посторонние". Приказав отрядить за Флигером слежку, он устроил в министерстве юстиции скандал, потребовав от министра предъявить военным претензии по поводу вмешательства разведки флота в дела ФБР. При этом он заявил, что "ведет" Флигера-Иенсена лично уже несколько лет, и знает наверняка, что тот выполняет задание именно японцев, которые вознамерились в случае войны с Америкой приготовить американцам неприятный сюрприз - вывести Канал из строя.
Однако на сей раз испытанный Гувером неоднократно прием не прошел. Дело оказалось куда серьёзней, и касалось не контрразведки и даже не разведки флота как таковой, а глобальной спецоперации по дезинформации как немцев, так и японцев, последних в гораздо большей степени. Как мне стало известно позже из совершенно достоверных источников, операция санкционировалась лично президентом - необходимо было убедить японцев в нашей слабости и заставить напасть первыми. Гувера заставили пойти на компромисс, допустив наших агентов к участию в операции по выявлению японских шпионов европейского происхождения в самих США, но лишив права предпринимать что-либо в Центральной Америке до личного приказа президента".
Конечно, версия о провоцировании Америкой войны с Японией остается версией и по нынешние времена, но и на самом деле было бы глупо полагать, что американское правительство не видело, что Япония неотвратимо идет к большой войне. 13 апреля 1941 года в Москве был подписан пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией сроком на пять лет. Японская армия, как многие тогда полагали, сразу же осталась у разбитого корыта, но в определенных кругах тут же стали раздуваться слухи, что заключение пакта с Советами было отводным маневром для большей внезапности нападения. Но против кого же тогда собрался воевать громадный и во многом самый боеспособный среди всех остальных флотов в мире японский флот? Американцы твердят о том, будто они полагали, что японцы просто пугают всех вокруг, чтобы были посговорчивей.
"...Нелепая басня. - рассуждает бывший посол США в Токио Джозеф Грю после смерти Рузвельта. - 25 декабря 1940 года в доверительном письме к Фрэнку (*3) я спросил его, не надеется ли он, что японцы останутся нашими друзьями навечно? В ответном письме 17 января Рузвельт сообщил: "Ни в коем случае".
Тут следует кое-что пояснить. В предшествующее Пирл-Харбору десятилетие Америка сделала для развития вооруженных сил Японии гораздо больше, нежели какая-либо другая страна или даже все страны мира вместе взятые. Экспорт из США в Японию, к примеру, составлял почти 300 миллионов долларов ежегодно, что в шесть раз превышало размеры помощи тому же Китаю, против которого Япония вела кровопролитную войну (и которую США осуждали только на бумаге). Еще в 1933 году (уже после оккупации Японией Маньчжурии, что высветило все планы японской военщины на долгие годы вперед) казначейство США начало политику ревальвации (*4), приобретая по взвинченным ценам золото и серебро, украденное японцами в Маньчжурии и вывозимое ими из оккупированных провинций Китая. Американцы осыпали своего потенциального врага на Тихом океане таким количеством военного и промышленного оборудования, за которое японцы не были в состоянии расплатиться и сто лет, и американцы сами платили за него, финансируя и предоставляя бонусы при продаже драгоценных металлов и, конечно, закупая в невиданных ранее количествах японские товары, что давало Японии твердую валюту для оплаты поставок из других стран. Конгрессмен от штата Вашингтон Джордж Кифи в марте 1941 года публично заявил: "Вооружая Японию, уничтожающую независимость Китая, Соединенные Штаты стали ее самым первым партнером по агрессии, и мы сможем оправдаться только в том случае, если твердой рукой остановим это безумие". Другой конгрессмен, Кеннет Андерсен (от штата Миннесота), спустя несколько месяцев уточнил: "Мы все прекрасно знаем, что скоро наш флот встретится в смертельной сватке с японским флотом, и ему придется сражаться с кораблями, целиком построенными из металла, вывезенного из нашей страны, машины которых будут работать на нашей нефти". Так что достаточно хитрый и расчетливый президент Рузвельт, "откармливая" Японию на убой за счет средств ничего не подозревающих американских налогоплательщиков, ни на секунду не допускал мысли о том, что эта "заморская" страна в один прекрасный момент не окажется в состоянии войны со своим главным благодетелем, и коль скоро об этом знал весь американский народ, регулярно оповещаемый своими вечно чем-то недовольными конгрессменами, то спорить о том, кто против кого в конечном счете готовил агрессию, не приходится.
В свете этих соображений остается только удивляться, что японское главное командование всерьез надеялось захватить американцев врасплох, особенно после того, как к за полтора месяца до нападения к власти в Японии пришел человек, в намерениях которого относительно Америки сомнений не могло быть абсолютно никаких - это был генерал Тодзио, чьим именем даже японские матери пугали своих детей. Трудно также предположить, что американцы не знали об операции, разрабатываемой в штабе адмирала Ямомото с целью удара по Гавайским островам - они могли хотя бы об этом догадываться, потому что о стратегии массированного применении авианосной авиации японцы вопили на весь свет долгие годы, и перед тем, как эту стратегию потребовалось применить на деле, вопли вдруг стихли. Приблизительная дата нападения также не могла представлять для американцев особого секрета. 1942 год (как и все последующие) отпадал по вполне понятной причине - столь смелый план не мог ждать так долго. Во-вторых, это должно было свершиться именно в период между "воцарением" Тодзио и началом зимних штормов в северной части Тихого океана, что сокращало срок ожидания нападения до середины декабря. В третьих, это могло быть только утро воскресенья - вероломные нападения обычно совершаются в первые часы выходного дня, когда нападения никто не ждет, и от японцев ждать какой либо импровизации, отличной от общего, столетиями проверенного правила, было бы неразумно. И наконец самое главное, на чем и основывается большей частью успех любой разведки - это использование сведений, предоставленных захваченными вражескими агентами или агентами-двойниками, и первым в этом списке можно назвать некоего Данко Попова, германского шпиона, который еще в августе 1941 года получил от своих хозяев в Берлине важное задание собрать исчерпывающую информацию об американской военно-морскогй базе в Пирл-Харборе, о чем немедленно информировал своих других шефов - англичан, но когда суть дела дошла до американцев, этот Попов получил от ворот поворот и вынужден был спасаться от праведного гнева директора ФБР Эдгара Гувера, который обвинил открывшегося ему патриота в... аморальном образе жизни!
Однако Попов был далеко не единственным, кто пытался "гнать" самую свежую информацию о конкретных японских планах американскому руководству. Таких не счесть, и потому без всякого удивления можно отметить версию, по которой шпионом-двойником был и сам Карл Кун. Версия гласит о том, что Кун был "прихвачен" американской контрразведкой в лице ФБР еще в 1936 году, сразу же после того, как он с семьей появился в Гонолулу. Никаких более-менее достоверных документов по этому поводу, правда, еще не открыто, но кое-какие косвенные доказательства имеются. Например, еще тот же Баррен на страницах своих мемуаров рассказал всей заинтересованной публике о том, что ресторан "Чунг-Тинг", в котором Кун встречался с японским вице-консулом в Гонолулу, передавая ему шпионские донесения, почти с самого своего основания был "под колпаком" у ФБР - каждый столик просматривался и прослушивался чуть ли не десятком агентов, а все более-менее постоянные посетители заносились в специальную картотеку. При этом "летописец" утверждал, что японцы ни о чем не догадывалась и назначали встречи со своими агентами в святой уверенности, что эти встречи - тайные. Баррен перечислил абсолютно всех японских агентов, которые использовали этот ресторан для связи с боссом, однако Кун почему-то в этом списке не фигурирует. Более того - наш герой в качестве маститого контрразведчика не упоминался никогда и ни под каким видом, будто его вообще не существовало. Зато Ясудзи Миура утверждал, что практически все "японские иностранцы", добывавшие для Японии информацию на Гавайях и в самой Америке, были двойными агентами, добровольно или принудительно использовавшиеся ФБР для обмана японцев.
Миура, также как и Баррен, не упомянул имени Куна, но он мог и не знать о том, что немец - его "товарищ по оружию". Зато Баррен этого не знать никак не мог. Миура назвал имена полутора дюжины японских лазутчиков - немцев, американцев, австралийцев, китайцев и малайцев, которые получали жалованье и у японского консула, и у шефа гавайского отделения ФБР, он пытался открыть глаза своему руководству на истинное положение дел, но те попросту от него отмахивались. И тогда Миура принялся действовать самостоятельно.
20 августа 1941 года на Карла Куна было совершено покушение. Ночью в его дом забрался злоумышленник и попытался зарезать немца ножом для харакири, но того спасла случайность. В темном коридоре незваный гость наткнулся на пустое ведро, оставленное нерадивым слугой, и вовремя проснувшийся Кун не мешкая схватился за ружьё. На счастье, оно было заряжено, и вскоре раненый лазутчик, оказавшийся местным японцем, был препровожден вовремя подоспевшей полицией в тюремный госпиталь. На допросе он твердил о том, что просто хотел поживиться в доме богатого иностранца, но неожиданно дело взяло под свой контроль ФБР, отстранив местную полицию от дальнейшего расследования. Через несколько дней японец исчез неизвестно куда, исчезли также все документы по этому делу, но достоянием истории стало имя этого неудавшегося грабителя - это был некий Тэо Ямасаки, рабочий одной из плантаций на Оаху.
...Американскому журналисту Джону Фидлеру, который посвятил почти всю свою жизнь расследованию "загадки Пирл-Харбора", и обладателю внушительной картотеки имен и событий, имеющих прямое или косвенное отношение к интересующей его теме, это покушение более чем полувековой давности и непонятно тесная связь с ним ФБР (а не морской разведки, к примеру) показались странными. Имея на вооружении версию, что предателя Куна решили ликвидировать сами японские шпионы-патриоты вопреки указаниям внезапно "ослепшего" руководства, Фидлер произвел поиск в архивах Гонолулу и выяснил, что Тэо Ямасаки прибыл на Гавайи с очередной партией переселенцев-иммигрантов из Японии в 1939 году. Затем американец воспользовался командировкой в Японию и связями в среде своих многочисленных коллег-японцев. Результат не заставил себя долго ждать: Тэо Ямасаки оказался кадровым офицером императорского флота и прошел разведывательную школу в Ниигате, причем окончил ее вместе со шпионом-мемуаристом Ясудзи Миурой...
Но на этом открытия Фидлера не закончились. Неожиданно ему удалось разыскать и самого Ямасаки, который к тому времени был глубоким стариком и проживал в благоустроенном поселке для ветеранов в самой живописной части острова Хоккайдо. Между американцем и Миурой произошел интересный разговор, который Фидлер воспроизвел в своей книге "От Пирл-Харбора до Токио". Тут, конечно, мы можем только верить на слово исследователю, потому что ничего иного нам сейчас не остается. Короче, Ямасаки признался Фидлеру, что Миура, опубликовав свои мемуары в 1969 году, поведал миру только половину правды - американцы после войны пристально следили за всеми японцами-мемуаристами, особенно за бывшими разведчиками, и строго-настрого запретили им проявлять какую-либо самодеятельность без согласования с ФБР. Умер 65-летний Миура тогда, когда решил предать гласности вторую половину этой правды, и хотя его смерть в 1975 году выглядела более-менее естественной - отравился некачественными консервами во время загороднего пикника - у Ямасаки имеются все основания полагать, что дело тут было вовсе не в консервах. Во второй своей книге Миура, помимо прочих неприятных для американцев секретов, намеревался рассказать о том, как он принял решение ликвидировать Карла Куна, гнусного предателя, который, получая от японцев огромные деньги, на самом деле занимался не разведывательной деятельностью, а выявлением шпионов японского происхождения и наводя на них ФБР. В результате японцы получали совершенно неверную информацию, что позволило американцам 7 декабря 1941 года добиться всех поставленных ими целей, отделавшись только потерей старых линкоров, но не потерей самих Гавайев. Цели эти, по мнению Миуры, заключались в том, чтобы в один прекрасный день "Х" всосать Японию в войну на стороне завязшего в России Гитлера и захлопнуть ловушку.
Но не это больше всего раздражало Миуру в этом деле. В конце концов американцы - нация презренных торгашей, и добиваться от них честной игры, все равно что заставлять тигра жрать листья с дерева. Но поступить так цинично, подсовывая в качестве приманки многолетней свежести тухлятину, могли только самые низкие существа на свете! При этом Миура не хотел замечать оборотной стороны этой медали - японцы сами набросились на эту тухлятину, словно голодный импотент на столетнюю каргу. Делал он это сознательно - даже задумываться о том, что японские стратеги оказались несостоятельными фантазерами, ему было страшно, и потому виноватыми могли быть только американцы. Только они!
Решив в 1975 году восстановить кажущуюся справедливость и посчитаться с обидчиками своей страны, Миура сделал точно такую же глупость, какую сделали и пославшие его в 41-м на Гавайи шпионить за американским флотом японские адмиралы - он вдолбил себе в голову, что американцев хоть в чем-то можно застать врасплох. Самым обидным оказался тот факт, что в декабре 1941-го Гавайи и на самом деле можно было захватить вместе с линкорами, не тратя на них драгоценных бомб, стоило только включить в состав эскадры несколько транспортов с парой-другой дивизий резервистов и десятком танков. А можно было вообще не нападать на Америку, ограничившись захватом британских, голландских и французских владений в Азии - американский Конгресс все равно не дал бы согласия своим вооруженным силам заступаться за европейцев, а президент даже не смог бы заставить американских промышленников прекратить помогать японцам материально прямо или через третьи страны. В шахматной партии под названием "Вторая мировая война" Рузвельт сделал Японии элементарный "детский мат" еще до того, как первая японская бомба упала на Пирл-Харбор. И в этом заслуга таких оборотней, как Карл Кун, была очевидна.
Итак, Миура принял решение ликвидировать предателя, приказав Ямасаки пробраться к нему в дом и зарезать немца, имитировав банальный грабеж. У Ямасаки были все шансы успешно выполнить задание, но даже самураи бессильны против всяких случайностей - пробираясь по темному коридору, "грабитель" так сильно задумался о своем высшем предназначении, что не заметил под ногами предательского ведра. На судьбе японской империи этот прокол не сказался никак, да и не мог сказаться, потому что все это была тараканья возня под гусеницами танка. Даже если бы Миуре удалось истребить всех предателей Японии по всему миру, то и это не спасло бы его родину от разгрома. Фидлеру стало ясно, что японцы, невзирая на свое техническое могущество, в других отношениях так и не вышли из эпохи феодализма: тактика японской разведки не предусматривала той гибкости, какой требовали способы ведения современной войны, и в полной мере это проявилось на Гавайях - имея в своем распоряжении почти 150-тысячный контингент потенциальных шпионов японского происхождения, стратеги Страны восходящего солнца наивно полагали, что им удастся обмануть контрразведку "американских варваров", засылая на американские территории иностранных, тем более гитлеровских агентов. О полном доверии японских планировщиков к донесениям Куна и других подобных ему откровенно говорили регулярно выплачиваемые им гонорары, которые порой исчислялись шестизначными и даже семизначными числами.
3.
ДУРНОЙ ПРИМЕР.
...В 1965 году в Париже вышла книжка бывшего офицера французских колониальных войск Жерара Макка под названием "Индокитай накануне войны". Эта книжка, как и многие подобные ей, прошла незамеченной, но представляла определенный интерес для таких личностей, как Фидлер, потому что в ней речь шла о некоторых приемах японской разведки в период между мировыми войнами, и хотя многие из этих приемов выглядели чистым абсурдом, Макк утверждал, что они имели место в действительности. Фидлеру, как он признался впоследствии эта книга попалась на глаза слишком поздно, иначе он сэкономил бы массу времени и сил, пытаясь разобраться в системе японского шпионажа на Гавайях перед войной, потому что эта система не просто не представляла из себя ничего выдающегося, но можно было говорить о полном ее отсутствии. Японскому разведчику, как утверждал француз, в шпионской школе вдалбливали по большей части не азы шпионской науки, а единственно мысль о превосходстве японской нации над другими народами, предоставляя шпиону в любой обстановке действовать исключительно по собственному усмотрению - главными были только результаты, причем информация требовалась исключительно та, которая подтверждала бы выкладки гениальных японских стратегов. Получалось так, что японская разведка не направляла стратегическую мысль имперских планировщиков, а раболепно тащилась позади, призванная эту мысль только подтверждать...
В частности, когда японское военное руководство в 1940 году решило захватить базы во французском Индокитае, оставшемся "бесхозным" в результате поражения Франции на полях сражений в Европе, от японских лазутчиков потребовались сведения не о том, насколько активно эти базы французы будут защищать, а о том, насколько они пригодны для размещения на них императорских вооруженных сил. Вопрос о том, насколько они беззащитны или защищены, даже не рассматривался, потому что с самого начала подразумевалось, что проигравшие войну французы не посмеют отказать победоносным японским самураям.
Однако этим потерявшим чувство реальности самураям, наверное, было невдомек, что сразу же после капитуляции французские вооруженные силы разделились на два лагеря - на сторонников мира с Германией и сторонников "Свободной Франции" под предводительством де Голля, причем последние, имевшие немалый вес в колониальных войсках, вовсе не намерены были хоть что-то уступать японцам. Только вмешательство американцев спасло японское руководство от ненужного им в тот момент конфликта в Индокитае - Рузвельт оперативно договорился с де Голлем, наобещав его воинству горы оружия и золота за временную тишину на берегах Южно-Китайского моря, но японцы со свойственным им самомнением, раздутым некоторыми успехами в Северном Китае, приписали этот "триумф" исключительно своей разведке.
Японские шпионы, посланные в Хайфон, Дананг и Сайгон, приняли указания своих шефов буквально, они более-менее точно разведали численность французского контингента в казармах, выяснили состояние причальных сооружений в портах и взлетно-посадочных полос на аэродромах, наличие продовольственных запасов на складах, но совсем не обратили внимания на настроения французов и гражданского населения. Казалось, китайский опыт ничему не научил японцев, когда гораздо слабейший противник не только не желал сдаваться, но и периодически бил оккупантов, которые не считали китайцев за людей, способных к сопротивлению насилию. В случае, если бы сторонники "Свободной Франции" вдруг подняли в Индокитае большую бучу, это было бы для японцев вторым Китаем, и ни о каком нападении на Пирл-Харбор в ближайшее десятилетие им мечтать бы уже не пришлось.
Макк описывает случай, когда один из японских шпионов, прибывший в Сайгон незадолго до вторжения, решил выполнить задание своего начальства довольно оригинальным способом. Создав своеобразный "штаб" своей будущей агентуры за столиком одной забегаловок в том районе города, который редко посещался французами, он принялся вербовать себе в помощники разных вьетнамских оборванцев, прочитав им для начала лекцию о том, как им хорошо всем будет житься под японским владычеством, и потому они просто обязаны помогать японскому командованию собирать информацию о французской армии и флоте, дислоцированных в Сайгоне. Денег, заметим, он никому не давал и даже не обещал, посчитав, что одной патетики для этих дикарей будет достаточно, чтобы заставить их шпионить за "ненавистными французами". Однако хозяин забегаловки знал о том, как живется при японской оккупации не понаслышке - когда-то он целый год провел в занятом японцами Шанхае, и когда стало совсем невмоготу, махнул обратно на родину. Сравнивая "японский рай" с жизнью при французах, он решил, что менять хозяев, в общем-то, пожалуй, не стоит.
...Во время очередной из "конспиративных встреч" новые "агенты" японца связали его и отнесли прямиком в управление французской контрразведки. Капитан Жан Лансуль, возглавлявший это управление, не поверил рассказу вьетнамцев, он подумал, что японец либо дурак, либо мошенник. Но когда выяснилось, что задержанный и на самом деле офицер разведки (проболтался японский консул, когда потребовал освобождения своего соотечественника), Лансуль решился доложить губернатору Кохинхины о том, что японцы затевают какую-то замысловатую провокацию, применив для этого кадровых разведчиков. Французский губернатор, в свою очередь, потребовал у японского консула объяснений, но тот заявил, что никакого отношения к намечающейся провокации не имеет, что это дело флота, имеющего свои интересы в Индокитае, а так как он представляет интересы не флота, а правительства Японии, то губернатору лучше всего обратиться по этому поводу к военному атташе.
Губернатор решил с японскими военными не связываться, потому что из Парижа пришло указание японцев не нервировать, так как теперь они, после заключения мира Франции с Германией, вроде бы как союзники. Тем временем стали поступать сообщения о странной деятельности заезжих японских "агитаторов" из других населенных пунктов, где были размещены французские военные базы. Капитан Лансуль приказал этих "шпионов" не трогать, но внимательно следить за их действиями. Это оказалось не так уж и трудно, потому что каждое слово каждого из этих японцев, даже произнесенное им во сне, немедленно докладывалось французской контрразведке целым сонмом вьетнамцев, "завербованных" с помощью незатейливой агитации в ряды японской разведслужбы. Таким образом Лансуль выяснил, что японцы в скором времени собираются прибрать к своим рукам французские базы, ему даже стала известна точная дата намечающейся оккупации - не позже 20 сентября японские войска в Южном Китае должны пересечь границу французских владений, а к 22-му в каждом вьетнамском и камбоджийском порту должно стоять минимум по одному японскому военному кораблю.
Естественно, все эти сведения тут же ушли в Париж, но в Париже уже было не до своих заморских владений. Верховный комиссар Французского Индокитая отныне стал единственным главой потерявшей связь с метрополией страной и посоветовал Лансулю "не дергаться" до получения четких инструкций. И тут совершенно неожиданно к контрразведчику явился один американский коммерсант и попросил разведработу против японских шпионов не прекращать, а все собранные сведения передавать лично ему. Взамен французу был предложен круглый счет в американском банке, размер которого так удивил Лансуля, что он попросту не посмел отказаться. Излишне говорить о том, что когда японцы вступили в Индокитай, добровольными агентами французского контрразведчика (услуги которых, в отличие от японцев, щедро и регулярно оплачивались американцами) было разведано абсолютно все, что требовалось знать противникам Японии не только о дислокации ее войск на всём Дальнем Востоке, но и о многих важных планах на будущий год - все эти сведения просто выбалтывались японскими офицерами, любившими похвастаться грандиозностью замыслов своего гениального командования, а в подтверждение, естественно, приводились и более конкретные данные, причем наибольший "улов" имели вьетнамские проститутки, от наиболее неотразимых из которых у хвастунов секретов вообще не было.
Заканчивая тему, начатую Макком, следует сказать, что японцы не смогли ликвидировать эту весьма эффективную сеть до самого конца войны, они даже не догадывались об истинных размерах американского шпионажа в своих тылах в Индокитае и Южном Китае, а сам Лансуль, слывший большим другом японцев во время оккупации, после войны удостоился многих американских наград и вышел в отставку очень богатым человеком. Таким образом можно констатировать тот факт, что японцы не уделяли вопросам агентурной разведки (как и разведки вообще) сколько-нибудь достойного внимания, невзирая на всякие рассказы послевоенных мемуаристов. Все успехи, якобы достигнутые японской разведкой в предвоенные годы, очень трудно за таковые принимать даже учитывая наличие побед японского оружия в первые месяцы войны. Эти победы были обусловлены не блестящей работой разведки, а тактической необходимостью для американского командования. Рузвельту просто необходимо было как можно эффектней разрекламировать ту жертву, которую американцы "были вынуждены" положить на алтарь победы вместе с другими народами, что б при послевоенном дележе захваченной добычи у союзников не возникло ненужных претензий к своему старшему партнеру. Японцы просто стали жертвами грандиозного блефа, и весь японский шпионаж на Гавайских островах вплоть до нападения на Пирл-Харбор императорского флота был заранее спланирован хитрыми американцами (*5). Карл Кун, профессор-гестаповец, просто не смог бы и шагу ступить по американской территории - такого типа профессора, особенно родом из Германии и тем более любители японского языка и культуры, все были у ФБР на особом учете.
************************************************** ********************************
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Не будем забывать, что досконально разработанный лучшими японскими планировщиками план нападения на Пирл-Харбор был утвержден еще в самом начале 1941 года, в то самое время, когда Сталин начинал подтягивать с границам Германии и Румынии свои многочисленные армии.
2. Латинская Америка входила в сферу интересов и деятельности исключительно ФБР более двадцати лет вплоть до 1946 года, когда президент Трумэн волевым решением передал эту компетенцию новообразованной Центральной разведывательной группе - прямому предшественнику ЦРУ.
3. "Фрэнк" - обращение к Ф.Д.Рузвельту его друзей и ближайших соратников.
4. Ревальвация - официальное повышение золотого содержания национальной валюты или фактическое повышение ее валютного курса.
5. Сколько лет и десятилетий считалось, что американцы не только не ожидали нападения японского флота на Пирл-Харбор, но даже исключали такую возможность в принципе. Непонятно, почему эта версия оказалась столь живуча, потому что имеются ни кем никогда не скрывавшиеся от общественности свидетельства обратного. Еще в 1932 году американский флот и армия провели совместные маневры с целью отработки обороны Гавайских островов от нападения с моря и воздуха. Хотя на Гавайях отлично подготовились к нападению "противника", самолеты, взлетевшие с двух авианосцев в количестве 152 единиц за полчаса до рассвета, подвергли внезапной "бомбардировке" все аэродромы в районе Пирл-Харбора и завоевали полное господство в воздухе. В Японии внимательно изучили результаты этих маневров, и четыре года спустя японская военно-морская академия выпустила фундаментальный труд под названием "ИССЛЕДОВАНИЕ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ В ОПЕРАЦИЯХ ПРОТИВ США", в котором японские эксперты записали такие слова: "В случае базирования главных сил американского флота в Пирл-Харборе военные действия надлежит открыть внезапными ударами с воздуха". Естественно, этот труд тотчас стал достоянием американской разведки, и озабоченные американские адмиралы и генералы провели повторные маневры. Вновь аэродромы Оаху были внезапно "разгромлены" с воздуха, а на следующий день без сопротивления прошла высадка десанта. Посредники сочли, что потери "нападавшей" стороны составили только один линейный корабль. Однако никаких выводов, стратегического плана, на первый взгляд, ни командованием американских сил, ни правительством США сделано не было. Некоторые историки всерьез полагают, что Рузвельт предоставил право сделать такие выводы исключительно японцам, и японцы такие выводы сделали. Когда Рузвельт понял, что все идет именно по его сценарию, он приказал своим стратегам разработать план войны с Японией под названием "Рейнбоу-2", в котором на первом этапе боевых действий подразумевалась потеря Филиппин и Гуама, но про потерю Гавайев в нем и речи не было. План был подписан за два года до нападения, но в нем с поистине гениальной прозорливостью были отмечены все этапы намечающегося военного конфликта вплоть до сроков его окончания. Таким образом можно говорить о том, что американцев и на самом деле нельзя было застать врасплох ни при каких обстоятельствах и никому в мире - они (в лице президента Рузвельта и его помощников) всегда все знали лучше всех и были готовы ко всему.
|
|
|
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные, активировавшие регистрацию и не ограниченные в доступе участники сайта!
|
| Файл создан: 22 Авг 2007 17:54, посл. исправление: 02 Сен 2007 10:23 |
|
